Почти все в Вильнюсе знают этот памятник, надпись на котором гласит: «Гражданину города Вильнюса, доктору Цемаху Шабаду, прототипу доброго доктора Айболита». Однако далеко не все в курсе, что это уже второй памятник доброму доктору, как и то, что Шабад был образованнейшим медиком, просветителем, благодаря которому создавались благотворительные и общественные организaции, были спасены многие жизни взрослых и юных виленчан.
Портал DELFI в преддверии 100-летия восстановления государственности Литвы начинает цикл статей о выдающихся людях этого края, чьи дела неразрывно связаны с именем современной Литвы.
Как свидетельствует врач, доктор медицинских наук Давидас Щупакас, Шабад общался с Альбертом Эйнштейном, будущим президентом Литвы Антанасом Сметоной, этнологом Брониславом Пилсудским и другими известными людьми. В благодарность за все то, что Шабад сделал для города, в последний путь проводить его отправился почти весь Вильнюс. «Это был, без преувеличения, герой местного населения. Все знали доктора Шабада, и слава его выходила за пределы Вильнюса. Если люди встречались за границей, то, как правило, звучал вопрос: Ах, вы из Вильнюса? Как там Шабад?», — рассказывает вильнюсский переводчик, писатель, редактор журнала «Брод» Далия Эпштейн.
Впрочем, она оспаривает распространенное мнение о том, что Шабад был прототипом доктора Айболита в сказке Корнея Чуковского.
Врач из Вильнюса Цемах Шабад (русские коллеги звали его Тимофеем Осиповичем) родился 5 февраля 1864 года и большую часть жизни провел в Вильнюсе.
В 1881 году с родителями он переехал в Москву, где учился в гимназии, а позже поступил в Московский университет на факультет медицины. Окончив, получил диплом фармацевта и врача. После того, как в России началась эпидемия холеры, с группой медиков он отправился в Тамбовскую область бороться с холерой. Защитил диссертацию на тему «К вопросу о панкреатическом сахарном мочеизнурении. Экспериментальные исследования».
В 1895 году Шабад вернулся в Вильнюс и устроился врачом в еврейскую больницу. В 1905 г. за поддержку революционных событий он был заключен в Лукишкскую тюрьму. Интересно, что его собирались на три года сослать на Дальний Север, но позже приговор был заменен на ссылку за границу. Это обстоятельство он использовал себе на пользу: изучал медицину в Берлине, Вене и Гейдельберге. После этого медик вернулся в Литву.
В 1926 году он был назначен вице-президентом Вильнюсского медицинского общества. Шабад был одним из активных участников еврейского общественного движения в Вильнюсе. Известный вильнюсский медик написал несколько книг по медицине на польском, немецком и русском языках. Благодаря Цемаху Шабаду в Вильнюсе была организована акция «Капля молока», когда малоимущим, имеющим грудных детей, бесплатно выдавались еда и одежда.
Умер доктор Шабад в 1935 году. За гробом шествовала толпа из тридцати тысяч горожан.
Как свидетельствует в интервью DELFI переводчик и писатель Далия Эпштейн, Шабад был человеком совершенно нестандартного мышления. Он был рожден в традиционной патриархальной еврейской семье с очень прочными устоями, но открытым остается вопрос, какое он получил начальное образование и ходил ли в хедер.
«У меня конкретных данных нет. Хотя когда пишут о таких деятелях, очень часто хочется добавить такую фразу: получил традиционное еврейское образование. Но вот биография Шабада этот факт как-то обходит. Семья действительно была патриархальная, но там этот момент особенно не акцентировался. И это положило начало его такому более широкому мышлению», — говорит Д.Эпштейн.
Когда началась Первая мировая война, Цемах Шабад уже был сложившимся человеком — медиком с хорошим образованием. По ее мнению, нельзя сказать, что он полностью принадлежал к еврейской культуре, что наложило отпечаток на его отношение к семье и детям: они выбирали себе профессии в соответствии со своими наклонностями.
«Например, дочь стала ботаником, один сын стал инженером, а сын Яков заинтересовался сельским хозяйством. Якова я знала, в советское время он работал в Министерстве сельского хозяйства с моим отцом. Я помню его, это был человек исключительной доброты, очень общительный, и на нем не было этой печати традиционного еврейского отношения к миру. Эти люди полностью интегрировались в ту среду, в которой они жили», — говорит Д.Эпштейн.
Шабад жил в такое время, которое требовало принятия решений, и он их принимал очень радикально, рассказывает Д.Эпштейн.
«Где-то я читала, что идиш он освоил чуть ли не в 50 лет, а до этого его языками были русский и польский. На русском он учился в университете, а поскольку он жил в Вильнюсе, был членом Сената и членом городского совета при польских властях, то он, конечно, владел и польским. Но как раз в 10-20-е годы прошлого столетия им завладела идея национального возрождения и возрождения культуры идиш. И он занялся изучением языка идиш и стал выпускать газету по вопросам здравоохранения «Народное здоровье». Эта газета существовала на языке идиш, неизвестно, сам ли Шабад писал эти статьи, но, конечно, ему помогали, редактировали, потому что таких знаний, чтобы редактировать газету, видимо, у него еще не было. А, возможно, и были, потому что он был очень восприимчивым ко всему новому человеком. Он мог им овладеть в полной мере», — рассуждает ученый.
Она подчеркивает, что его воззрения были очень широкими. Именно благодаря Шабаду, создавались новые общественные и благотворительные организации. Во время Первой мировой войны он отправился в Петербург, там получил средства в помощь нуждающимся и беженцам и в Вильнюсе открывал пункты помощи пострадавшим.
«Все это было организовано как раз Шабадом. Это был, без преувеличения, герой местного населения. Все знали доктора Шабада и слава его выходила за пределы Вильнюса. Если люди встречались за границей, то, как правило, звучал вопрос: Ах, вы из Вильнюса? Как там Шабад?», — говорит Д.Эпштейн »
У него было очень много сторонников. Удивительная особенность его личности заключалась в том, что у него не было недоброжелателей. Его ценили все. У него были мировоззренческие несогласия с Я. Выгодским, который был председателем Еврейской общины и придерживался традиционного еврейства. А Шабад шел дальше. Он был полностью интегрированным в общемировую систему человеком. И в этом его величие», — уверена Д.Эпштейн.
Шабад одним из первых подошел к проблеме научного и практичного изучения диабета. Как констатирует Д.Эпштейн, после него уже другие подхватили эту тему.
«То, что его дети не пошли по его стопам, его не слишком беспокоило, они нашли свою нишу и сумели дать возможность развиться своим индивидуальностям. А вот племянница Роза не только сопровождала его во всех его походах к больным, проект «Капля молока» — это, можно сказать, ее заслуга, она занималась со студенческих времен новорожденными и благодаря усилиям Розы Шабад-Гавронской, случаи смертности среди новорожденных заметно сократились. Был введен культ материнского молока, а это начиналось именно тогда, в 20-е годы. И тот поступок, который совершила Роза из ряда вон выходящий и несет отпечаток той атмосферы, в которой воспитывалась семья Шабадов. В вильнюсском гетто она организовала детский сиротский приют. И когда происходила ликвидация гетто 23 сентября 1943 года, и все ее питомцы были обречены на скорую гибель в Панеряй, у нее была возможность спастись, но она отказалась от побега и погибла вместе с ними», — свидетельствует Д.Эпштейн.
По ее мнению, в нынешние времена Шабад незаслуженно забыт: «Когда говорят, что еврейская культура — это часть культуры Литвы, это просто громкая фраза. Потому что органично эта идея еще чужда нашему населению и даже тем, кто пишет и составляет энциклопедии».
Врач, доктор медицинских наук, автор научных статей Давидас Щупакас, наоборот, считает, что имя Шабада известно не только многим жителям Вильнюса, но также его гостям, включая туристов из стран ближнего и дальнего зарубежья.
«По улицам, где жил и работал Шабад, проходят многие маршруты, указанные в Путеводителе Ирины Гузенберг и Генриха Аграновского «По следам Литовского Иерусалима, 2011, 2016 гг.» Это – его родная улочка Месиню, улицы Пилимо, Басанавичаус, проспект Гедиминаса, где находится последний дом проживания Шабада», — рассказывает он в интервью DELFI.
Впрочем, широкая известность врача-гуманиста породила и связанный с ним миф о прототипе.
«Известный русский писатель Корней Чуковский своего героя доктора Айболита облагородил чертами Шабада. К сожалению, сказочный герой сослужил недобрую службу нынешнему обществу в понимании выдающейся личности Шабада. Его фигура занимает особое место среди современников, а следы его деятельности и сегодня вызывают восхищение смелостью, неустанной службе людям, преданности своим идеалам», — считает ученый.
Шабад был внимательным врачом, но нетерпимым к беспечности в вопросах здоровья. Главными причинами болезней в его глазах были невежество и нежелание от неё избавиться.
«С самого начала врачебной практики молодой доктор столкнулся с ужасающей, беспросветной нищетой в кварталах бедноты. Социальная несправедливость порождала протест и решимость всячески помочь страдальцам. В достижении своей цели Шабад не знал преград. Для оказания помощи беженцам, оставшимся без средств в годы Первой мировой войны, он, рискуя жизнью, привозил из Петрограда большие суммы денег для благотворительных пожертвований. В те же годы Шабад в качестве добровольца служил военным медиком на фронте военных действий в Галиции», — сказал Щупакас.
Он заметил, что одним из основных детищ Шабада было Общество охраны здоровья евреев (ОЗЕ). Шабад был избран председателем его правления.
«Его деятельность ознаменовалась триумфом в области социальной медицины на всей территории Литвы – от крупных городов до местечек. Шабад организовал сбор данных медицинской статистики и санитарных условий жизни еврейского населения. Были изданы памятки для профилактики инфекционных заболеваний, открыты поликлиники для взрослых и детей, консультации для беременных и кормящих женщин, младенцев, молочные кухни. Особым вниманием были окружены дети, их здоровье», — рассказывает Щупакас.
Успеху ОЗЕ способствовала популяризация деятельности в медицинских изданиях. Шабад с энтузиазмом взялся за редактирование издания. Первый номер газеты «Фолксгезунт» («Народное здоровье») увидел свет в январе 1923 г. Газета состояла из десяти разделов — социальная медицина, основные болезни, новости медицины, биографии знаменитых врачей и пр. Газета выдержала двести выпусков. Её редактор выпускал популярное издание до последних дней жизни. В годы нацисткой оккупации узники Вильнюсского гетто получали устную версию газеты.
«Шабад обладал колоссальными способностями организатора и проявлял всяческое уважение к своим сподвижникам. Им была написана большая статья, в которой приведены сведения о многих известных врачах евреях второй половины XIX века», — рассказывает собеседник DELFI.
По его словам, Шабад с присущим ему энтузиазмом участвует в создании новых организаций — обществ, комитетов, возглавляет их правления или входит в состав руководящих органов, сотрудничает в работе печатных изданий города.
«Важнейшим делом на этой стези была забота о просвещении. Шабад настаивает на увеличении сети светских школ, ратует за повышение культуры языка идиш, возглавляет правление Общества распространения просвещения среди евреев, руководит местным Обществом ремесленного труда. Он участвует в деятельности Еврейского историко-географического общества и ряда других общественных организаций. Среди них следует отметить роль Шабада в создании Еврейской научной организации. Это была его мечта – Еврейский музей. Для основания музея удалось накопить множество материалов, представлявших непреходящую ценность. Поэтому неудивительно, что Шабад вошёл в состав комитета по созданию ИВО. Впоследствии в Институте была учреждена аспирантура имени Шабада», — свидетельствует Д.Щупакас.
Шабад был избран председателем правления Вильнюсской общины, на протяжении многих лет был членом вильнюсского Городского совета, в течение трех лет — членом Сената Польши. В 1919 г. Шабадом основана Демократическая партия. Это означало, что политик лишён какой-либо предвзятости к той или иной нации.
«Шабад был воистину человеком мира. Его друзьями были и дети, и взрослые сограждане, коллеги, а также друзья, жившие в разных странах. Он общался с Альбертом Эйнштейном, будущим президентом Литвы Антанасом Сметоной, этнологом Брониславом Пилсудским и другими известными людьми», — рассказал Д.Щупакас.
Похороны Шабада в январе 1935 г. превратились во всеобщую демонстрацию скорби и любви к этому необыкновенному человеку. Память о докторе запечатлена на фасаде больницы имени проф. Миколаса Марцинкявичюса, где когда-то работал выдающийся врач и общественный деятель.
«Теперь, когда люди подходят к памятнику, на котором установлена фигура немолодого врача и обращённая к нему девочка с котенком на руках, вряд ли кто-нибудь из них подумает не только о скромности, но и о величии героя скульптурной композиции», — заключает свой рассказ Д.Щупакас.
Интересно, что в 30-е годы Шабаду уже был установлен памятник с надписью: «Большой друг детей — доктор Шабад». Этот памятник в годы войны был разрушен. Однако вильнюсцы сохранили бюст и передали в музей. А в 2007 году в Вильнюсе установили другой памятник доктору: Шабад в шляпе стоит рядом с девочкой, которая держит на руках котенка.
Памятник Шабаду был установлен по инициативе Общественного фонда литваков.
Автором скульптурной композиции стал литовский скульптор Ромуалдас Квинтас. По его словам, памятник доброму доктору выполнен из бронзы, портретного материала было не очень много, но, чтобы поймать портретное сходство, достаточно. Скульптор отмечает, что памятник популярен, к нему часто приходят жители и гости столицы.
Как утверждается, Корней Чуковский познакомился с Шабадом будучи в Вильнюсе в 1905 году. «Был это самый добрый человек, которого я знал в жизни», – писал о Тимофее Осиповиче Чуковский.
Впрочем, Далия Эпштейн считает, что все же Шабад не был прототипом доктора Айболита.
«В 1968 году Корней Иванович Чуковский давал интервью газете «Пионерская правда» и он сказал, что, да, у доктора Айболита был свой прототип — это был виленский доктор Тимофей Осипович Шабад, добрейший человек. И все, это единственный печатный документ, который говорит в пользу этой версии. Мой коллега Генрих Аграновский написал об этом статью и с его подачи пошла эта версия», — говорит она.
В прессе утверждается, что Чуковский останавливался в доме Шабада, однако Д.Эпштейн свидетельствует, что в те времена таких традиций не было, и люди останавливались в гостиницах http://www.kuchuguri24.ru/nomera/lyuksy-s-vidom-na-more/nomer-vosem-lyuks/. «Тем более, что он приезжал читать лекции, к которым надо было готовиться», — продолжает Д.Эпштейн.
Она также взялась за изучение дневников К.Чуковского, но в 15 томах дневников не было ни одного упоминания о Шабаде. Не было упоминаний о нем и в письмах писателя. Кроме того, не было и отзывов прессы (например, в «Северозападном слове») о лекциях Чуковского в Вильнюсе, поэтому, как рассуждает Д.Эпштейн, он вполне мог сюда и не приехать, хотя собирался. Кроме того, как известно, «Доктор Айболит» – прозаическая повесть Корнея Чуковского, опубликованная в 1936 году. Она не была оригинальной, это был в основном пересказ и переработка произведения английского писателя Хью Лофтинга «История доктора Дулиттла», в котором действует аналогичный персонаж – доктор Дулиттл.
Как считает Д.Эпштейн, Чуковский был поэтом, которым свойственны мистификации, и он вполне мог сказать уже после ее издания, что книга была вдохновлена Шабадом, чтобы поддержать евреев, которые в 70-е гг. в СССР подвергались гонениям.
«И он сказал о Шабаде, приписав ему то, чего не было. Но даже когда я пыталась документально доказать, что этого быть не могло, мне возражали: ведь это так красиво», — заключает писатель.
